Великое молчание — проект подземного дома Plan B от Sergey Makhno Architects

HIS: Как обстоит подготовка к Paris design week?

Сергей:

Ух, работа идет. Во-первых, я вот-вот улечу в Америку на большую IT-выставку по инженерным телесистемам и IT-технологиям, которая в дизайн-сфере связана с системами умных домов. Затем со Штатов я лечу в Париж, увы, пропускаю открытие, но попадаю на последние три для работы экспозиций дизайн-недели. А уже оттуда мы летим выставляться на Dutch Design Week. И это все в рамках ближайшего месяца.

HIS: Скажи, почему именно эти 5 изделий ты выбрал для французской недели дизайна?

Сергей:

Ты знаешь, я не ошибусь, если скажу – так звезды сошлись. Да, у меня много изделий, и я мог выбрать все, что угодно. Но в этом случае я полностью доверился своей команде и людям, которые ответственны за этот проект. Конечно же, все что мы везем, нравится и лично мне.

HIS: А все ли тебе нравится, что ты делаешь?

Сергей:

По большому счету – да. Конечно же, есть любимые, есть вещи – бестселлеры.

HIS: А есть ли вещи, за которые тебе стыдно? Те, которые тебе не хотелось бы никому показывать?

Сергей:

Наверное, есть. Какие-нибудь первые, пробные изделия. Возможно, прототипы стульев. Дебютные лампочки. Иногда мне бывает стыдно, когда мне привозят с производства вещь, а она не в кондиции. Но это абсолютно нормальная ситуация для нашей страны, так как многие люди безответственно относятся к своей работе. Хотя, нет. Это касается не только нашей страны. Я недавно рассматривал люстру Vibia, так мне и за них стало стыдно. Представляешь, у них лампа приклеена на две силиконовые «липухи». А это, между прочим, мировой гигант. Не раз встречал брак и в предметах Flos.

HIS: Мы начали говорить о критике. Не так давно, когда Настя Белецкая сделала анонсирующий пост в сети о твоих предметах, которые ты представишь в Париже, многим известная архитектор из Днепра Лара Болтрушевич в комментариях высказала свое критическое мнение. Как ты на него отреагировал? Ты читал эти ремарки?

Сергей:

Отлично отреагировал. Лучше даже сказать – я её проигнорировал.

HIS: Ты не посчитал эту критику целесообразной?

Сергей:

Понимаешь, тут вот в чем дело: точно так же я могу начать критиковать всех. Но делаю это, в отличие от Лары, только тогда, когда меня об этом попросят, предварительно изучив предмет обсуждения. Критиковать практичность вещи по картинке в интернете, не изучив схему крепления, не понимая технологии и материалов — просто смешно. Если бы Марк Ньюсон, например, написал мне письмо с критической оценкой моего творчества, я бы его рассмотрел.

HIS: Хорошо, раз уж мы говорим о предметке, скажи, почему не сложилось с MDecor?

Сергей:

Я думаю, что тогда мы были не готовы.

HIS: Вы или рынок?

Сергей:

Это все очень связано. Мы – в первую очередь, рынок – во вторую. Тогда я потратил колоссальную сумму денег на открытие магазина. Это была шикарная школа и шикарный опыт, который обошелся мне в копейку. Урок, который я вынес из этого проекта, был очень болезненым для меня лично. Я, в принципе, не люблю проигрывать, а тем более закрывать то, что я же ранее и открыл. Но тогда это была безвыходная ситуация. Мы продали около 30 процентов того, что было представлено в шоуруме, из того, что копилось годами. Много вещей сейчас находятся у меня дома, в частности посуда. И я кайфую от нее.

HIS: Значит, при запуске работы галереи в Skyline ты учел все уроки?

Сергей:

Нет. А я что, самый умный, что ли? На грабли люди не один раз наступают. И это нормальные вещи. Ошибаться – не стыдно, стыдно ничего не делать. Стыдно бояться критики. Галерея в Skyline для меня не бизнес-проект, это увлечение, часть большой компании и мой вклад в развитие арт-культуры Киева.

HIS: Больше всего твоя предметка представлена в твоих же проектах.

Сергей:

Да, основной покупатель моей предметки – это мой клиент.

HIS: А почему другие дизайнеры редко используют твои изделия в своих проектах?

Сергей:

Мне кажется, они вообще их не используют. Хотя мне бы хотелось обратного. Я в последних своих проектах использовал изделия ODESD2 и Svoya studio, к примеру. Они мне нравятся. Мне недавно Жека Засуцкий сказал: Серега, я с удовольствием использовал бы в своих интерьерах твои люстры, но мне же потом скажут, что это ты сделал весь проект. Понимаешь, в чем дело? Мои вещи говорят конкретно о моем характере и моем стиле. Не так давно мы выложили на 3DD наши стулья и светильники. Хотя раньше я не хотел раздавать свои макеты, и считал это нашей фишкой. Это как, например, Yohji Yamamoto придумал новый крой и начал его активно использовать. Он не раздал его всем, он дождался, когда его принялись копировать.

HIS: Как ты относишься к тому, что тебя копируют?

Сергей:

Мне это льстит. Даже очень. Я вчера, например, нашел свои тазики в продаже, которые придумал еще 10 лет назад. И это круто. 18 лет назад я серьезно увлекался граффити. И уже отошел от этого дела. Но друг как-то рассказывал, что одну из моих крупногабаритных работ перерисовали карандашом в лифте. И в первом, и во втором случае я понимаю — то, что я делаю, людям нравится.

Пока мы говорили, Сергей не выпускал из рук карандаш. Его грифель архитектор останавливал почти на каждой поверхности, которая была у него под руками. Когда дизайнер принялся разрисовывать пластиковую крышку кофейной чашки, я его спросила:

HIS: Ты всегда рисуешь?

Сергей:

Да, я очень много рисую. Всегда стараюсь заносить все наброски в Moleskine. У меня их очень много. Этот вот я купил в начале 2017 года в Дубае. Каждый блокнот, как и эскиз, я подписываю. Иначе все забывается. А мне очень хотелось бы вести отчетность перед самим собой: где, когда и над чем я начал работать.

HIS: Если не ошибаюсь, в фильме «Жизнь идей» ты говорил: я рисую, рисую, рисую, чтобы потом это все реализовывать. Скажи, есть ли что-то из нарисованного, чего ты сейчас реализовать не можешь? И почему?

Сергей:

Есть, конечно. Банально, мне не хватает времени. Порой сил. Это очень непросто из одного рисунка запустить целый проект.

HIS: Ты производишь изделия только в Украине?

Сергей:

Нет, конечно. Все зависит от страны проекта и, конечно же, от изделий, которые мы создаем для него. Сейчас ведем проект в Вене, поэтому производим многое там. Есть проект в Израиле. Для него частично мебель и свет мы везем из Украины, частично будем производить на месте. Опять же, есть вещи для создания которых там, подрядчика я еще не нашел – мне легче это сделать здесь, в Украине.

Фото: Григорий Веприк/The GATE

Технологический «пирог»

Согласно международным рекомендациям, верхнее перекрытие находится на глубине 15 м. И дальше вглубь этот архитектурный «пирог» имеет следующие ярусы: жилое помещение, этаж с системой водоочистки и генератором, ярус электрического оснащения, и глубже — скважина.

Бункер имеет три выхода-входа, а в эвакуационное огнеупорное «кольцо» можно попасть практически отовсюду. Это сделано для того, чтобы в случае опасности внутри бункера, его жители не тратили время, чтобы добраться до выхода, а могли сразу попасть на эвакуационный маршрут, например, из ванной комнаты или спортзала.

Все системы в подземном доме Plan B — автономные. Водоснабжение, канализация, закрытая система вентиляции с рекуперацией, забором и очисткой воздуха. Что бы ни происходило на поверхности Земли — жизнь в Plan B продолжается.

Подробно системы будут разрабатываться на этапе проекта вместе со специализированными подрядными организациями. Сейчас архитекторы представляют проектное предложение бункера.

Основная строительная масса — арматурный бетон, здесь все понятно, прочный дуэт и оптимальная стоимость. Двери — автоматические, но с возможностью ручного управления. Сразу на входе в бункер размещается щит обеззараживания, за ним — зона кварцевание.

К подземному дому ведут основные винтовые лестницы и лифт, а также два пролета винтовой лестницы для персонала и загрузки запасов — таким образом потоки распределяются и не мешают друг другу.

Сила творчества на практике

Однажды один из моих клиентов пришел с желанием построить дом в классическом стиле. Он точно знал чего хочет. А в итоге мы делали бетон и абсолютный минимализм. В какой-то момент даже я не поверил. Но тогда и понимаешь, что можешь правильно работать с человеком. Клиента нельзя ломать. Но многие просто не понимают, что жизнь может измениться в зависимости от интерьера твоего дома.

Читайте: Украинская Профессиональная Киберспортивная Ассоциация хочет вывести Украину в ТОП-5 киберспортивных стран мира за 5 лет

Другой заказчик пришел с уже готовым проектом современного дома и даже начал строительство. Мы разрабатывали интерьер, я видел, что это будет отличный проект для портфолио. Но в то же время я понимал, что клиент в этом жить не сможет. Три месяца мы вели обсуждение, делали новые эскизы. И когда мне удалось выявить его потребности, мы переделали готовый фундамент, сократив площадь, и сделали эклектику.

Очень важно общаться с клиентом. Даже если он ничего не понимает в архитектуре, он должен участвовать в процессе, чтобы мои знания и опыт сочетались с его эмоциями и вкусом.

Я задался целью путешествовать минимум 2 раза в год. На данный момент я побывал в 68 странах. Япония для меня страна номер один. В каждой стране, каждом городе есть свои абсолютно уникальные вещи. Когда ты это понимаешь, то не можешь забыть о путешествиях. Это дает силы, знания, эмоции, развивает вкус.

Сейчас я проектирую ресторан в японском стиле. Я был в Японии, посещал храмы, изучал архитектуру и с удовольствием могу сказать, что теперь я понимаю, как создать крутой дизайн в японском стиле. Ранее я делал ресторан в марокканском стиле. На тот момент я еще не бывал в Марокко. И когда я увидел все по-настоящему, понял, то, что мы сделали, какое-то жалкое подобие. Очень трудно сделать правильный и классный дизайн интерьера в стиле, которого ты не видел в оригинале собственными глазами. Кстати, если вы хотите поехать на какую-то выставку заграницу. Совсем не обязательно тратить на это большие деньги. Все возможно, если заблаговременно все продумать.

Смотрите также: интересные достопримечательности Киева.

Ресурсы

Начнем с того, что будет рыбоводный бассейн. В отдельной комнате — огород с фитооборудованием, где можно выращивать зелень, овощи и некоторые фрукты. Также на жилом этаже размещается большой складской запас продовольствия. В отдельной зоне сгруппировали помещения для персонала.

Читайте также  Шторы в клетку — 120 фото с примерами и описанием, как сочетать в интерьере. Обзор новинок дизайна!

В подземном доме Plan B предусматривается отдельная медкомната для оказания медицинской помощи, с изолятором и закрытой зоной для хранения запасов медпрепаратов.

«Безопасность — прежде всего. Обеспечить комфортный сон, температуру, качественное питание, воду, воздух — это было моей первоочередной задачей. Остальное — «сливки»», — говорит главный инженер студии Ольга Собчишина.

Апартаменты с видом

Проектное предложение предусматривает комфортное проживание двух-трех семей с детьми и обслуживающего персонала с семьями. При необходимости проект можно перепланировать для значительно большего числа людей, но на этом этапе архитекторам было интересно поэкспериментировать с пространством под землей таким образом, чтобы создать иллюзию пребывания над земной поверхностью — будто можно выглянуть в окно и увидеть там синее небо.

Plan B имеет две главные спальни, состоящие из собственно спальной зоны, закрытой зоны для хранения вещей и ванной комнаты. Главной задачей при проектировании обоих было изменение осознания пространства и его границ.

Главная спальня Микки

На первый взгляд эти апартаменты ничем не отличаются от наземных. Минималистичное и спокойное пространство, где на страже сна — Kaws, а над кроватью — авторские «облака» от Сергея Махно, которые никогда не проливаются дождем. Но если обратить внимание на архитектуру дизайна, замечаем отсутствие прямых углов — форма комнаты почти цилиндрическая. Такой прием в наземной архитектуре используется не часто, здесь он помогает создать иллюзию бесконечности, что стен и вовсе не существует.

Напротив кровати — каминный сад, который заканчивается высокочувствительным экраном-окном, вид из которого можно менять моментально, нажав кнопку на пульте управления системы «Умный дом» — и заснеженные горы или сонная улица утреннего Киева тут как тут. К тому же, окно можно «открыть» и почувствовать легкий ветерок или свежесть скошенной травы.

Жизненные «грабли»

Кстати, идею назвать мастерскую своим именем подал один из моих первых клиентов. Так и назвали, хотя в то время это было немодно.

На тот момент никто толком не понимал, что такое дизайн. Да и я иногда не понимал, что и как делать. И только внутренне ощущение говорило, что нужно продолжать работать. В то время работа с клиентом проходила так — он приходит, говорит, что ему хочется, платит деньги, и ты должен сделать именно то, что тебе сказали. В этом был какой-то момент рабства. Сейчас, конечно, все изменилось. Теперь нужно профессионально выполнять работу для клиента, но при этом не идти на поводу, а делать то, что нравится.

Первым проектом после нашего официального открытия было оформление кафе-клуба «Семь» на Теремках. Мы придумывали все: оформление стен, бар, освещение, мебель. Еще в то время я понял, что общепит и дискотеки это очень интересно. Потому что есть возможность проявить себя, это увидят много людей и о тебе заговорят. И другое открытие — сарафанное радио самая действенная реклама. И если клиент останется недоволен об этом узнает ещё больше людей.

Читайте: Юлий Грингуз, владелец Novans Jets: «Мой многомиллионный бизнес начался с детской мечты»

Я рос, набивал шишки, были эмоциональные всплески, я натыкался на подводные камни, о которых раньше даже не думал. Моя команда постепенно увеличивалась. И только в 2003 году я официально зарегистрировал свою фирму. Всем процессом регистрации компании, хождения по кабинетам, я занимался сам, иногда опускались руки, потому что это казалось практически невозможным. Но все получилось, пришли первые клиенты, а я получил жизненный опыт.

В этот период я понял, что нужно определяться со своим стилем.

Копируя других, ты никогда не найдешь свой стиль.

Это касается и компании в целом. Для меня идеал архитектора, это архитектор у которого есть свой стиль.

В моей практике была ситуация, когда мы год строили загородный дом, перепроэктировали, продолжали строить, а заказчик в итоге потребовал назад все деньги и подал на нас в суд. Тогда мне показалось, что моя жизнь закончилась. Я был в панике. Ситуация в итоге разрешилась, мы вернули деньги. Этот был жизненный урок, который заставил по-другому посмотреть на многие вещи. Но одно осталось понятно, недовольный клиент это всегда плохо.

Вселенная дает нам те испытания, с которыми мы можем справиться.

Выход всегда можно найти. Ты либо побеждаешь, либо проигрываешь… либо передоговариваешься.

Сейчас у меня есть возможность отказываться от клиента. Если я чувствую, что работа не сложится, я говорю прямо: «Спасибо Вам. Но я не ваш архитектор » и объясняю почему. Можно остаться в хороших отношениях, даже если заказ не состоялся.

Главная спальня Плющ

И снова мы не делим пространство стенами привычным образом. Между тематическими зонами — только невесомые перегородки, которые будто часть лабиринта, который начинается далеко за горизонтом и заканчивается где-то на другом конце света. На физическом уровне чувствуется, что за ними есть еще что-то, снова и снова.

В этой комнате впервые в нашем проекты появляется нержавеющая сталь. Когда мы подумали, которые из материалов хотели бы забрать с собой под землю — этот был одним из первых. Лаконичный, практичный, подходит к различным типам помещений. Здесь — разделяет и соединяет вместе гардероб и душевую комнату.

Второй прием, который мы применили в этой комнате — это игра с несколькими уровнями света. Конструкция потолка предусматривает аллюзию на световой фонарь: в перекрытии есть купол с LED-системой, которая создает впечатление, что над нами — этаж, где есть окна, а в этих окнах — небо.

Пространство максимально пустое, это место покоя, в котором нечему надоесть за время долгого проживания в этих стенах-нестенах. Из украшений — только тихий плющ, которому для счастья солнце не нужно.

«Современные люди слишком привыкли к свободе и отсутствию ограничений. Жизнь в бункере, даже очень комфортном, — это жизнь в рамках. Мы пытались проектировать пространство так, чтобы человек их чувствовал минимально», — говорит соавтор проекта, архитектор Игорь Гавриленко.

Сергей Махно: Клиент только привык к бетону, а уже надо привыкать к глине

PRAGMATIKA.MEDIA: Раз уж мы находимся в вашей керамической мастерской, давайте с нее и начнем. Когда и почему вы решили организовать собственное производство керамики?

Сергей Махно: Наша мастерская была основана в 2017 г. Тогда мы получили награду Red Dot Design Award за плитку Tetrapod и Flapjack и поняли, что нужно ее производить. Мы начали искать подрядчиков, которые бы могли работать на аутсорсе. Но в результате решили, что лучше, чем мы сами, никто ее не сделает. Купили первую печку — так и появилась мастерская. Сейчас здесь 6 печей и 15 человек. Это лучшие гончары, которых мы смогли найти в Украине: Славко Одарченко, Сашко Яровый, выдающийся мастер Сережа Радько, который нам помогает, постоянно приезжает нас учить. У нас тут продолжаются и переосмысливаются украинские традиции, в которые мы влюблены, которые очень уважаем и ценим.

Мастерская керамики Sergey Makhno Architects

Фото: Юрий Ферендович | PRAGMATIKA.MEDIA

P.M.: А вы лично тут работаете?

С. М.: Да, я хожу тут, «хмары нюхаю», яблоки ем (смеется).

P.M.: А руками?

С. М.: Руками, конечно же, тоже — работаю на гончарном круге, леплю. Вон там стоит замотанная моя последняя работа — ваза. Также делаю скульптуру, малую пластику и посуду.

P.M.: Это что‑то новенькое у вас? (Показываю на сосуд вытянутой формы, который один из мастеров поливает разноцветной глазурью.)

С. М.: Это вазы, пока безымянные. Или, как я недавно прочитал, «скульптура с функциональным применением». Наши изделия — это все чаще скульптура, нежели утилитарные предметы.

Керамисты мастерской Сергея Махно работают над новой вазой в разноцветной глазури

P.M.: Сколько будет подобных ваз?

С. М.: Думаю, в серии будет около 12 штук. Каждая по‑своему уникальная, неповторимая. Всего мы будем эту вазу выпаливать четыре раза (предстоит уже третий выпал). Каждый раз при выпале она меняет свою текстуру, немного форму и цвет. К тому же глазури при высокой температуре смешиваются хаотично, повторить невозможно.

Мы влюблены в украинские традиции, очень уважаем и ценим их

Фото: Сергей Кадулин

P.M.: Давайте теперь поговорим о вашем главном бизнесе — мастерской архитектуры и дизайна…

С. М.: Кстати, завтра мастерской исполнится ровно 17 лет! (Разговор состоялся 23 января. — Прим. ред.) Я собрался с мыслями, взял в руки документы и пошел регистрировать СПД. С того дня начался большой тернистый путь моей мастерской.

P.M.: И 17 лет назад вы могли подумать, что этот путь приведет вас к такому успеху?

С. М.: Нет, конечно! Но мне этого хотелось, я мечтал создавать уникальные вещи. Прошло 17 лет — и я до сих пор хочу все того же.

P.M.: Как вам удалось за эти 17 лет из маленькой компании вырасти в большую дизайн-фирму, в которой работают уже 60 человек?

С. М.: Трудом, любовью, энергией, страстью, рвением, правильно выставляя перед собой цели — идти вперед и добиваться своего.

P.M.: Какая у вас следующая цель?

С. М.: Их много. Около 30 только на этот год. Не всегда получается добиваться всех, но идти к этому нужно каждый день.

Сергей Махно в своей керамической мастерской, на заднем плане — гончар Сергей Радько за работой

P.M.: Расскажите о самых больших провалах за время существования вашей мастерской.

С. М.: Самый большой провал — когда у меня был такой клиент, из‑за которого я перестал спать. Потому что мне и моим родным угрожали. Полгода не спал нормально. Мог спать только днем в движущейся машине. А ночью меня постоянно мучили переживания, которые не давали отдыхать физически. Вот это был провал! Бывает, что такие люди встречаются на пути. Но, наверное, без них нельзя, потому что они также чему‑то учат. И им спасибо за такую школу, спасибо, что дали возможность пережить это в 25 лет, а не сейчас, в 38. Хотя даже сейчас, когда у нас есть колоссальный опыт, наша работа остается очень стрессовой. Всегда есть клиенты, которые хотят, чтобы все было только так, как видят они, а это, в свою очередь, не всегда коррелируется с нашими представлениями.

P.M.: Теперь о достижениях. Какое самое важное вы бы выделили?

С. М.: Компании 17 лет. По-моему, это уже достижение. Мы имеем хорошие показатели роста, реализовали проекты в 21 стране. Китай, Америка, Канада, Испания, Франция, Португалия… У нас пока что нет проектов в Японии, Индии или Новой Зеландии, но очень хочется, а значит — будут.

Наши изделия — это все чаще скульптура, чем утилитарные предметы

Апартаменты Ukrainian Wabi Sabi 5.0, Козин. Дизайн: Sergey Makhno Architects. Фото: Сергей Кадулин

P.M.: Можете вспомнить какое‑то самое невообразимое задание от заказчика?

С. М.: Например, один из новых проектов под рабочим названием «Дом Футаго». Пришел интересный клиент и поставил шикарнейшую задачу — создать необыкновенный бетонный дом таким, каким мы его видим. Когда тебе дают возможность создавать то, что ты хочешь, тебя слушают и слышат — это предел мечтаний. Скоро покажем, что из этого получилось.

Читайте также  Вывод денег с Webmoney на карту Visa и наоборот

P.M.: Как изменился украинский рынок и клиент за 17 лет вашей работы на ниве дизайна?

С. М.: Колоссально изменился. Начнем с того, что когда мы начинали, пределом мечтаний был натяжной потолок, венецианская штукатурка, багетики и чуть‑чуть золота — не в потали, а в краске из акрила. Сейчас все глобально изменилось.

P.M.: Считаете ли, что вы приложили руку к тому, чтобы воспитать украинского клиента?

С. М.: Я не обладаю суперскромностью: конечно, я считаю, что мы действительно одни из тех, кто задает тренды в нашей стране.

P.M.: Наблюдаете ли вы своих последователей среди украинских дизайнеров в том, что касается стиля?

С. М.: Мы создаем украинский дизайн и гордимся этим. Глобально украинский стиль еще в процессе формирования. Действительно, есть очень похожие не только работы, но и сайты, описания проектов и т. д. Но скопировать нас не так просто, потому что, когда видят наши или похожие люстры, например, сразу говорят, что это Махно. Мы застолбили за собой эту нишу, хотя не мы же придумали керамику. Но любим ее, и это не подделка, не шароварщина, мы создаем важные предметы.

Есть и много тех, кто выбрал свой путь, и они крутые. SVOYA studio в Днепре делает что‑то свое, Слава Балбек свое, Олег Дроздов свое. Но так или иначе, это все украинский дизайн, но у каждого свой почерк, каждый делает его по‑своему. Украинцы в этом плане вообще крутые.

Когда мы только начинали, пределом мечтаний заказчика был натяжной потолок

Фото: Юрий Ферендович | PRAGMATIKA.MEDIA

P.M.: На последнем конкурсе «Интерьер года» иностранные представители жюри отмечали, что многие проекты выглядят чересчур интернациональными, мол, не хватает украинскому дизайну собственной идентичности. Вы согласны с этим утверждением?

С. М.: У многих уже есть украинская идентичность, многие к этому идут. Действительно, пока количество аутентичных дизайнеров не такое большое, но с каждым годом тенденция меняется к лучшему. Кроме того, в дизайне интерьера очень большое влияние имеет клиент, который только привык к бетону на стенах, а тут уже надо привыкать к глине. Вот если погуглить «скандинавский дизайн» или «японский дизайн», то поиск выдаст миллионы статей. Потому что там соблюдали свои традиции и пронесли их через века. Теперь их дизайн имеет привкус традиций. Мы еще только формируем свой стиль в дизайне. Нашей стране всего 28 лет. 17 из них мы работаем над тем, что ищем свой аутентичный украинский стиль. И скажу я вам, для 28‑летнего возраста мы вместе с коллегами уже что‑то сделали. Но на фоне 24‑х поколений японских керамистов, наверное, не так много.

Японцы видят прекрасное в несовершенном, в простом и обыденном

P.M.: Давайте поговорим о вашем стиле — он же тоже менялся на протяжении 17 лет.

С. М.: Конечно, менялся, меняется и будет меняться. Мы совершенствуемся. Я начал с Украины, перешел к увлечению Японией, которое для меня открыло еще большую любовь к своей стране. Вернуло мне ее, а меня — ей. То, как японцы относятся к своей культуре, своим традициям, просто бесценно. У нас происходило чуть‑чуть по‑другому, но мы также сохранили свои традиции. У нас есть керамисты в третьем-пятом поколении. И есть огромное количество талантливых людей, которые живут в нашей стране. К сожалению, многие уехали. Но те, кто остался, хотят и делают ее сильней, успешней, счастливей. И это одна из наших задач в том числе.

P.M.: Казалось бы, между украинскими традиционными мотивами и японской эстетикой мало общего. Где вы находите эти точки соприкосновения?

С. М.: На самом деле их очень много. Японцы видят прекрасное в несовершенном, в простом и обыденном. И если говорить о традиционном украинском быте — керамика, простое дерево, лен и конопля, — у нас действительно много общего. Даже в архитектуре наблюдался период, когда наши страны были очень похожи. Это потом мы начали искать и, к сожалению, до сих пор иногда ищем прекрасное в золотых багетах и пластмассовых каннелюрах. Хотелось бы отказаться от этих псевдостилей. Я не говорю не уважать украинское барокко, гуцульскую сецессию или ар-нуво. Это было в нашей истории, и это круто. Но сейчас этому не время.

P.M.: Как бы вы назвали собственный стиль?

С. М.: Современный украинский стиль Сергея Махно. Давайте так и назовем (смеется). Но я думаю, что не мы его должны называть.

P.M.: Вы всегда повторяете, что не любите классику, но если посмотреть ваши ранние работы, то какие‑то элементы классические там есть.

С. М.: Конечно, есть. Я никогда не зарекался от эклектики и всегда любил микс — правильный и вкусный. Я не «не люблю» классику. Например, есть в Житомирской области поместье сахарозаводчиков Терещенко. Так я бы жил в такой штуке! Воссоздал бы и жил там. Что я не люблю, так это псевдоклассику. Например, буазери — это прекрасно. Но настоящие буазери — это деревянные панели, покрытые тонким слоем сусального золота, а не гипсокартонные стены, отделанные пенопластовыми багетами. Я противник последнего. Делать в 16‑этажке венецианское барокко по меньшей мере странно.

Фото: Юрий Ферендович | PRAGMATIKA.MEDIA

P.M.: А если сейчас к вам придет клиент и скажет: «Хочу классику», возьметесь?

С. М.: Ну нет.

P.M.: Или возьметесь его перевоспитывать?

С. М.: В моем опыте есть шикарный кейс — Ridnyi House. Шесть с половиной лет назад ко мне пришла клиентка, заказала квартиру, потом — квартиру сыну. Потом опять пришла и говорит: «Я вам привела мужа, правда, он очень строгий и вредный. Он хочет семейное поместье». У них уже был запроектирован дом на 1 000 кв. м — со всеми каннелюрами, колоннами, мраморным фасадом и окнами с переплетом. После этого шесть лет мы работали над проектом. В итоге бетонный каминный зал, ржавые стены, потертое старое дерево, современная керамика. Остались и элементы классики, но все вместе выглядит органично и интересно. А клиент стал не просто моим другом, гораздо ближе — он сейчас мой кум.

P.M.: Но как вам удалось его перевоспитать? Или просто человек был открыт к этому?

С. М.: Закрыт или открыт — все относительно. Вопрос в том, готовы ли вы как архитектор с этим работать. Сейчас я бы уже отказался от такого клиента, не проходил вместе с ним подобную школу. Но на тот момент для меня это был вызов. Мне было интересно, получится ли. Мы склеили достаточно интересный проект. И самое главное, что он там счастливо живет, ему комфортно. Хотя то, что он хотел изначально, ни в какое сравнение не идет с тем, что сделано в итоге. Да, мы своими проектами меняем вкус людей. Если все время ходить в интерьеры, которые «плохо пахнут» и «невкусные», то начинает казаться, что так и должно быть. Так и наоборот: чем больше у нас качественных интерьеров — тем больше люди к этому привыкают. У нас сейчас делают такие рестораны, магазины и отели, что мы можем спокойно соперничать с самыми фешенебельными заведениями мира. У нас владельцы бизнеса с достаточно большим вниманием относятся к качеству интерьеров, и это радует.

Частный дом Ridnyi House, Козин. Дизайн: Sergey Makhno Architects. Фото: Сергей Кадулин

P.M.: Среди своих кумиров вы всегда называете Тадао Андо. Есть ли еще какие‑то мировые мастера архитектуры и дизайна, на которых вы ориентируетесь?

С. М.: У меня есть целый список людей, которые повлияли на мое творчество, на мой вкус в дизайне, архитектуре и искусстве. Например, Сигэру Бан. Японцы в принципе меня вдохновляют. Это и художники — Кадзуо Сирага и Яеи Кусама. Если говорить именно об архитекторах, то я бы сказал, что Ле Корбюзье мне тоже очень близок. Хотя это менее заметно в нашем творчестве, чем влияние Тадао Андо. Из дизайнеров мне нравятся Начо Карбонелл, Пит Хайн Эйк. Аксель Вервордт произвел на меня неизгладимое впечатление. Уже много лет я езжу в его музеи, посещаю проекты, которые он создает. Очень люблю и вдохновляюсь современным украинским искусством и украинской керамикой со времен Триполья и до наших дней.

P.M.: Кроме современных мастеров вы также находите вдохновение в аутентичных предметах и техниках. Можете об этом рассказать подробнее?

С. М.: Конечно! Например, я подсмотрел одну из техник у Сергея Радько, которого считаю своим учителем, ведь он открыл мне глаза на искусство украинской керамики. Так вот: как‑то я увидел, что он обычной столовой ложкой обстукивает свою свежую вазу. Сережа, сегодня ты не стучишь? Покажи, пожалуйста. (Сергей Радько берет столовый прибор и начинает стучать по вазе, над которой работает.) Вот так получаются мелкие вдавленные ямочки. Кстати, японцы бьют деревянными лопатками, но это формирует ровную плоскость. А ложки создают неповторимую текстуру. Эту технику я подсмотрел у него и перенес в свой Shkrub House, но для стен. Я выдал штукатурам по металлической ложке, и они полтора месяца стучали по стенам. И были рады стучать, потому что тогда я им доплачивал за «уникальную технику».

Кроме того, мы часто используем для стен глину, перемешанную с саманом (мелко истертая солома. — Прим. ред.), добавляем туда разнотравье. Такая техника использовалась в Украине испокон веков, просто мы забыли об этом. Тот же кизяк, солома, полова — все это добавлялось в глину. Сейчас мы используем мяту, чабрец или семя льна. Это все вмазывается в стены и создается непередаваемый рельеф, текстура.

Интерьер Shkrub House, на стене — плитка Tetrapod. Фото: Сергей Кадулин

Частный дом Shkrub House, резиденция семьи Сергея Махно. Архитектурный проект: Sergey Makhno Architects. Фото: Сергей Кадулин

P.M.: А аутентичные предметы?

С. М.: Располагаю большой коллекцией тарелок, горшочков, сундуков, столов.

P.M.: Где вы находите эти вещи?

С. М.: У меня уже сформировался круг искателей, которые мне помогают. Вашим читателям можно посоветовать ехать на антикварный слет в МВЦ на «Левобережной». Там можно найти все что угодно: от кукол-мотанок и старинных вышиванок до столов, деревянных стульев, лавок. Это все можно собирать, реставрировать и интегрировать в современные интерьеры. Человек, который имеет вкус и страсть к этому, может легко там найти то, что ему пригодится. Количество керамики и фарфоровых статуэток здесь зашкаливает. При этом от 20—30 грн уже можно начать собирать какие‑то антикварные предметы. Не обязательно иметь 300—500 тыс. для того, чтобы купить какую‑то интересную вещь. Вот у меня есть оригинальный бамбетель. Это такая лавка, на которой днем сидели, а ночью спали. У нее был такой мини-сундук, в который складывали постельное белье.

Чем больше в Украине качественных интерьеров, тем больше люди к этому привыкают

Читайте также  Как сделать откос для входной двери, какие материалы для этого можно использовать

P.M.: В своем Shkrub House одну из стен вы выложили керамической плиткой XVI в. Она откуда?

С. М.: Не совсем так, это декор из нескольких керамических плиток, а не стена из нее (смеется). Она из коллекции украинской керамики, которую я формирую довольно давно и скоро буду иметь возможность показать ее не только своим гостям.

Комната Ивана, старшего сына Сергея Махно, в Shkrub House. Фото: Сергей Кадулин

P.M.: Еще читала, что вы разобрали старые дома и использовали это дерево все для того же Shkrub House. Что это за история?

С. М.: Да, до сих пор у меня еще немного осталось древесины на складе. Это были такие ребята, которые по Западной Украине ездили, выкупали старые дома, сараи, заборы и разбирали их. И древесину экспортировали в Голландию. Но волей случая мне удалось купить какую‑то ее часть — это практически 12 КамАЗов старого дерева. Оно осталось в Украине и теперь интегрируется в наши проекты.

P.M.: То есть это получилось не только экологично, а и экономно?

С. М.: Это не так экономно, но точно очень красиво и аутентично. Такое дерево с настоящими трещинами и изъянами, которые образовались со временем, нельзя скопировать или воссоздать.

Коллекция керамики в гостиной Shkrub House. Фото: Сергей Кадулин

P.M.: Дань традициям — это прекрасно. А как насчет новых технологий? Как применяете их в проектировании или внедряете в самих проектах?

С. М.: Новые технологии в дизайне уважаем, ценим, применяем. Цифровые технологии — уже неотъемлемая часть нашей жизни. Начиная с того, что вы записываете интервью на диктофон в телефоне, и заканчивая тем, что можете мобильным устройством регулировать датчик температуры, подъезжая домой. Вы знали, что можете настроить систему отопления так, чтобы она снижалась до 17 градусов, когда уходите, и повышалась за полтора часа до вашего прихода до 23 градусов? Таким образом вы экономите большой ресурс электроэнергии или газа с помощью абсолютно простой программы, которая уже несколько лет существует. Или, например, японский туалет TOTO сливает полтора литра воды, а стандартный унитаз — 9 литров. Вы знали об этом?

P.M.: Не знала.

С. М.: Японцы понимают, что вода — это ценный ресурс, который нужно экономить. А для нас: «Ой, ТОТО — это ж дорогущая техника. Нафига нам покупать такой унитаз?» Никто не знает, почему он такой дорогой, какая в нем технология. Мы знаем и рассказываем об этом клиентам. Но для кого‑то это аргумент, а для кого‑то нет.

Делать в 16‑этажке венецианское барокко по меньшей мере странно

Фото: Юрий Ферендович | PRAGMATIKA.MEDIA

P.M.: Расскажите о социальных проектах, которые делает ваша студия. Например, о «Даче».

С. М.: Я не то чтобы не люблю об этом говорить, но считаю, что цыплят по осени считают. «Дача» — это проект фонда «Запорука». Они построили большой двухэтажный дом, в который селят онкобольных детей, когда те из регионов приезжают лечиться в Охматдет. В этом доме может одновременно проживать несколько семей. Наша студия на бесплатной основе спроектировала интерьеры всех помещений. Пока идет зима, «Запорука» немного приостановила реализацию проекта, но с началом весны все вновь должно завертеться. Все осуществляется на благотворительной основе. Мы бесплатно сделали проект и будем вести авторский надзор, кто‑то бесплатно подвел воду — и так с миру по нитке. Поэтому, дорогие читатели, если готовы присоединиться к хорошему делу — будем очень благодарны. Можете писать нам или лично руководителю фонда Наталье Онипко.

P.M.: Как завязалось это сотрудничество? Они к вам обратились?

С. М.: Да, они к нам пришли, а мы поверили. Ведь к нам стучатся довольно часто. Но есть же действительно много шарлатанов — вот это страшно. Кому‑то мы точно помогали, но кто‑то на нас нажился. А хотелось бы действительно помогать. И еще одно наше направление — культурное развитие. Мы строим большой культурно-социальный проект, но о нем расскажем чуть позже.

Спальня в Oko House. Дизайн: Sergey Makhno Architects

P.M.: Начался 2021 г. Чего ждете от него в творческом и профессиональном плане?

С. М.: Если говорить о продакте, то это участие в нескольких мировых выставках предметного дизайна и несколько экспозиций за рубежом. Архитектура и дизайн — это презентация проекта «Футаго» и проект «В поисках украинского дома» о становлении украинского дизайна. Также уже активно работаем над культурно-социальным проектом — первой книгой о творчестве керамиста и художника Сергея Радько «МамаСолнцеУкраина». И, конечно, нас ждут новые страны — в этом году около десяти.

Семейные ценности

Места общего пользования максимально приближены к тем, к которым мы привыкли здесь, на поверхности. Большой обеденный стол, где все жители могут собраться вместе. Библиотека, чтобы побыть наедине, но не одному. Кинотеатр с удобными креслами, мощной акустикой, системой 5D и коллекцией лучших кинолент всех времен.

«Кухню решили сделать профессиональной — приготовление может стать новым замечательным хобби. В любом случае бывать здесь будут часто. И вообще, считаю, что нержавеющая сталь для кухонных поверхностей — это отличное решение не только для ресторанов, но и для жилых помещений», — отмечает соавтор проекта, дизайнер Александр Махно.

Из декора опять же — зеленая стена, авторские Облака и хромированные тетраподы по периметру. «Задача перед нами стояла очень простая и сложная одновременно — сделать бункер современным, уютным домом», — говорит соавтор проекта, архитектор Александр Бохан.

Гостиная с большим диваном — как уютная столичная квартира. А за окном — реальная картинка светового дня — как это должно быть на поверхности. Это создано для того, чтобы не сбивались биоритмы и не произошла подмена ощущений дня и ночи.

На пути к дизайну

Началось все еще в детстве. Я проявил интерес к рисованию и рисовал буквально везде — тетради, альбомы, обои, асфальт. Ближе к институту активность спала. Да и мама оказала влияние. По ее убеждению все художники — алкоголики, а ее сын ни в ком случае не должен стать таковым. Эту мысль она твердо вложила в мое сознание. Но я все равно продолжал проявлять себя как художник.

В 90-х пришла мода на граффити, break dance, роллеров. И это не прошло мимо меня. Я попал в команду Kiev Graffity Club. Работал художником в журнале Extreme, делал первые эскизы. И в 99-м году меня и команду Busta Graffes, которую я организовал, пригласили оформлять сцену Street Challenges фестиваля, билборды. Мы получили заказ на оформление сетки для фирмы спортивной одежды. Работали две ночи, нам заплатили и это были деньги, которые зарабатывал мой отец за три месяца. На тот момент это было что-то нереальное. Я воспрянул духом.

Когда мне было 18 лет, наступил переломный момент. Я бросил спорт, которым профессионально занимался 13 лет, будущую карьеру тренера, потому что ощутил возможности, которые давало мне творчество. А спорт дал мне силу и понимание, что нужно двигаться к цели.

В 21 год рождается мой первый сын. Я почувствовал себя главой семейства, отцом, кормильцем. Понял, что нужно начинать бизнес. Я нанял одного сотрудника и открыл свою первую мастерскую по оформлению внутри интерьера.

Здоровое тело, здоровый дух, будущее

Большое внимание архитекторы уделили зонам для занятия спортом, отдыха и восстановления. Тело физическое и тело духовное — это единое целое, и когда плохо одному — другому не может быть хорошо.

Начнем с зоны бассейна. От общей спортивной зоны она отделяется ширмой и благодаря освещению сильно отличается по настроению. В бассейна нет дневного света, основной источник освещения здесь — зеленая подсветка на дне бассейна. Синеватые стены, островки «земли» — создается впечатление купания в ночном море, а не в бездушном спортивном бассейне.

Зона велотренажеров — это драйв диско-залов: освещение и акустика здесь соответствующие. Зона мультифункциональных тренажеров — уже классический спортзал с дневным освещением и сосредоточенностью на достижении поставленных целей.

Благодаря таким решениям создаются различные сценарии: от медитативного дрейфа мысленным морем до хардкора во время работы над мышцами спины. И опять — закругленные пространства, их удвоение в зеркалах, перетекание стен в потолок — все ради того, чтобы создать ощущение легкости, бесконечности. «Мы стремились создать пространство, в котором хотелось бы жить, даже когда нет апокалипсиса. Природные материалы, максимально сохранены запахи, текстуры, волокна», — комментирует архитектор Марина Гречко.

В центре цилиндрической комнаты для медитаций расположен мощный световой луч, благодаря которому можно менять сценарии на потолке. Это может быть звездное небо, может моросить дождь или восходить солнце.

О детях

Старшего сына я хотел назвать либо Антипом, либо Нестором, но моя первая жена была против и мы выбрали ее имя — Иван. Второй раз удача была на моей стороне. Еще когда жена была беременной и мы не знали пола ребенка, мы с Владой договорились что сыну даю имя — я, дочери — она. Я выбрал имя Хикару и, конечно же, из-за того, что имя очень необычное для наших широт, Влада была против. Но у этого имени есть своя история. Во-первых, я безумно люблю Японию, она является источником моего вдохновения и частью моей жизни. Во-вторых я назвал так сына в честь одного очень хорошего человека и архитектора, с которым я познакомился в Лондоне. Значение имени «Хикару» — это «свет, сияющий». Интересно такое совпадение, про которое я узнал позже от своего японского друга Йоши Фудживары, этим именем в основном называют детей японцы, которые исповедуют христианство. Вся семья уже давно привыкла в Хикарчику, и имя нам стало родным и близким.

Честно говоря, мечтаю, чтобы оба сына продолжили мое дело. У старшего есть определенные способности: он рисует, неплохо знает математику, приходит на работу со мной по выходным, мы уже посетили несколько дизайн-выставок вместе. И пока он говорит, что хочет быть как папа.

«Сливки»: велотрек и прогулки с домашним любимцем

В Plan B не забыли и о возможных домашних любимцах, устроив специальную зону для выгула собак. Здесь все максимально как на улице: дерево, камни, трава. Эвакуационный круг же может служить как место для долгих пеших прогулок или катания на велосипеде.

Физический мир фрхитекторы постарались передать с помощью материалов и простоты решений. Мир нематериальный — благодаря архитектурным приемам, технологиям и человеческому воображению. «Этот проект — освобождение от эмоций, размышления на тему продления человеческой жизни при любых условиях и попытки найти ответ на вопрос, возможно ли благодаря архитектуре создать впечатление жизни на поверхности Земли, находясь в ее недрах», — резюмирует Сергей Махно.

Команда: Сергей Махно, Ольга Собчишина, Александр Махно, Игорь Гавриленко, Александр Бохан, Марина Гречко, Сергей Филончук PR: Татьяна Вакула, Мария Федько, Дарья Сушко PM: Марина Василишина Визуальное оформление кейса: Игорь Гавриленко

Одобряем подземный дом?

Источник: furnilux.ru

dokumentfilm